ЖИТЬ В ОБЩЕСТВЕ И БЫТЬ СВОБОДНЫМ ОТ ОБЩЕСТВА
Нельзя — совершенно справедливо сформулировал Владимир Ленин. Верно это и для литературы: человек и социум в ней всегда переплетены самым тесным образом. Бежит ли от общества романтический герой, несет ли на себе подобно проклятию болезни собственного окружения герой реалистический, уходит ли от ненавистного социума в потустороннюю реальность герой произведений модернистов или саркастически ухмыляется над общественными фантомами патологически неправильный постмодернистский человек — без общества литературный герой немыслим.
И тем не менее приоритет личного или социального — всегда вопрос жизни и смерти литературного произведения. Книга, сосредоточившаяся на социотипах (характерах, отражающих социальные отношения), будет интересна исключительно своему времени (поэтому уже сегодня мало читают, например, «ДyxLess» Сергея Минаева или «Casual» Оксаны Робски, при всей неординарности литературного жанра и открытого авторами тематического направления, а скоро и вообще забудут), а вот произведение, сконцентрированное на психотипах (характерах, отражающих свойства человеческой натуры как таковой, вне зависимости от времени и пространства) — при талантливом исполнении останется в веках (совершенно традиционное по стилистике «Живи и помни» Валентина Распутина, к примеру).
Это наблюдение справедливо для литературы любой эпохи.
В Древнем Риме периода императора Августа были два равновеликих поэта: Вергилий и Рабирий. В тогдашней литературной критике, в исторических хрониках и мемуарах они упоминаются рядом, и Рабирий — ничуть не реже. Но через сто лет его имя было прочно забыто, а вот имя Вергилия известно каждому по сей день, а все потому, что Рабирий растратил свой талант в хвалах и одах правящему императору, а Вергилий сквозь величие Рима увидел и передал будни человеческого характера.
Помним ли мы сегодня хотя бы одно имя из тысяч старательных творцов соцреализма? Из глубин памяти читатели старшего поколения всплывает разве что «Мать» Максима Горького. А ведь соцреализму нет еще и ста лет. Но и его сюжеты, и его герои прочно забыты — потому как предельно социальны.
Нельзя быть свободным от общества. Но видеть за частными общественными вопросами вечные проблемы человеческого бытия — святая обязанность литературы.
Иначе — забвение и смерть.