А. Адамович – повесть «Каратели». Повесть вышла в 1979 году. Эта тема давно уже интересовала писателя. В одной из публицистических статей Адамович писал: «Ответить, объяснить совсем не просто, а не поняв, не объяснив, не поймешь, откуда же и как «вдруг» в центре Европы «появился» народ без милосердия, по приказу политических маньяков убивавший всех, кто не он сам, и даже других приспособивший к этой своей работе». В этой книге писатель изучает саму психологию фашизма, выявляя аномальность этой системы.
Действие повести происходит на территории оккупированной Белоруссии. Книга представляет собой хронику уничтожения батальоном Дирлевангера семи мирных деревень. Соответствующие названия даны главам: «Поселок первый», «Поселок второй», «Между третьим и четвертым поселком».
Вот каратели прибыли в первый поселок. В составе этой группы – уголовники, дезертиры, предатели разных национальностей, включая русских и украинцев. Полицай Тупига и его напарник Доброскок сгоняют жителей за сарай, к большой яме, где происходит расстрел. Доброскок в одном из домов узнает свою городскую родственницу, приехавшую в деревню рожать. Однако он остается непреклонен: стреляет в беременную женщину.
Глава «Поселок второй» рассказывает об уничтожении деревни Козуличи. Один из карателей, француз, просит полицая Тупигу проделать за него «неприятную работенку» – расстрелять семью, жившую в хорошей, добротной избе. За это француз пообещал ему кусок сала. Тупига считается мастером в этих делах, у него своя особая манера: сначала он разговаривает с людьми, входит к ним в доверие, а когда те расслабятся (как хозяйка к печи нагнется), так и убивает.
Затем повествование вновь возвращается к первому поселку. Названия отдельных глав: «Поселок первый. 11 часов 51 минута по берлинскому времени», «Поселок первый.
11 часов 52 минуты по берлинскому времени», «Поселок первый. 11 часов 53 минуты по берлинскому времени», затем через несколько глав автор вновь возвращается к поселку первому: «Поселок первый. 11 часов 56 минут». Тем самым Адамович хочет сказать о том, что время здесь как бы остановилось, что все происходящее – всемирная катастрофа. И это подчеркивается образом солнца, растекшегося по небу, как раздавленный желток.
Также очень важен в повествовании образ не родившегося еще дитя. Беременная женщина, в которую стреляет Доброскок, словно засыпает, и все происходящее дается в восприятии младенца, невинной загубленной во чреве жизни. «Шестимесячная жизнь тревожно, зябко сжалась: резкие и чужие звуки вломились откуда-то, стараясь заглушить привычный ритм вселенной. Но и сквозь отвратительно частое, чужое громыхание, прорывающееся извне, стучало сердце матери-вселенной, стучало упрямо, надежно, и все оставалось, как всегда. Но вдруг произошло что-то непонятное и страшное – вечный звук, падавший сверху, отлетел, а следующий не возник, не родился, не упал. В жуткой, небывалой тишине шестимесячная жизнь беззвучно закричала от ужаса и одиночества». Идут последние мгновения жизни поселка, последние мгновения жизни матери и ребенка. И это в представлении писателя есть настоящий апокалипсис.
Выразительна и страшна сцена убийства карателем Тупигой оставшегося в одиночестве ребенка в одном из пустых домов в главе «Поселок третий». Характерно, что герой испытывает страх, ему кажется, что младенец похож на Иисуса, находящегося на руках у Богородицы.
«Тупига старался не заслонить солнечного луча, ему не хотелось, чтобы его видели. Но его шаги услышали, и голый, пухлый, преследуемый солнцем, мухами, ужасом ребенок уже кричал так, что и в другом конце деревни услышат. Тупига, как пойманный, отступил к порогу, пулемет упрямился, напоминающе оттягивал шею, но люлька такая легкая, раскачивается, и ему почему-то страшно бить из пулемета. Наган шершаво схватил его пальцы, припал к ладони и вздернул руку на уровень лица! По-живому вздрогнул – раз и еще раз…
Тупига направился к выходу и вдруг увидел самого себя: громоздкий, с упавшей на плечо головой, оседланный пулеметом, с лицом испуганным, а в руке наган!.. Позади раскачивается люлька, и он, не поворачиваясь, ее видит. И видит, как на белый от солнца пол падают, брызгая, огненно-яркие струйки. Ударил пистолетом (и больно – косточками пальцев!) по всему этому, открывшаяся зеркальная дверка шкафа со звоном ослепла. А Тупига сказал и сам услышал, как незнакомо, откуда-то из будущего прозвучал его голос: «Жалко было, пацана пожалел! Живым сгорит».
В повести перед читателем проходит целая галерея «антигероев»: лютый каратель «украинской роты» Иван Мельниченко, каратель Белый и его соратник Суров, бывший офицер Красной Армии Слава Муравьев. У каждого из них – свое прошлое, но у них нет настоящего и будущего.
В начале и в финале повести писатель приводит монологи Гитлера – «Чем выше обезьяна забирается по дереву…» и «Чем выше обезьяна забирается по дереву, тем лучше виден ее зад». Второй монолог принадлежит уже тени Гитлера. Монологи эти перекликаются с «письмом» Дирлевангера, переходящим в его внутренний монолог. Тем самым автор словно объединяет всех этих героев, подводя их под одну общую категорию – преступники против человечества.
Финал повести остается открытым: в конце приведены документальные свидетельства о сожжении трупов Гитлера и Евы Браун, перечислены преступления против человечества в современную эпоху.