МОДЕРНИЗМ ПО-ЕГИПЕТСКИ. КАК ТАХА ХУСЕЙН ДЕЛАЛ НОВУЮ ЛИТЕРАТУРУ
Пожалуй, модернизм — не слишком удачный литературоведческий термин, поскольку без всяких ограничений может применяться относительно любой новой литературы, реформирующей старые традиции и переосмысляющей опыт классиков. Именно так случилось, например, с египетской литературой: то, что в литературоведении традиционно называют «египетским модернизмом», на самом деле модернизмом в европейском понимании не является.
И тем не менее это явление — египетский модернизм» — заслуживает самого пристального внимания. Феномены, подобные этому, характерны для большинства литератур, получивших новое дыхание на рубеже XX—XXI веков: когда за считанные годы национальная литература осваивала художественный и мировоззренческий опыт, накопленный за тысячи лет европейской литературой. Еще удивительнее, что этот мощный рывок чаще всего совершался одним поэтом. Хрестоматийный пример — белорусский поэт и критик Максим Богданович, подаривший белорусской литературе последовательно романтизм, реализм и импрессионизм. Пример еще более впечатляющий — египетский ученый и прозаик Таха Хусейн.
К концу XIX века египетская литература была литературой средневековой: строгая, иерархически выверенная и канонически неподвижная жанрово-стилистическая система, теоцентризм, авторская несвобода и фактический запрет на формальный эксперимент. Все меняется на рубеже веков: начинает активно переводиться на египетский язык литература европейская, молодежь отправляется за знаниями на соседний континент, налаживается меж- культурное общение — и национальная литература взрывается, не выдержав брожения молодого вина, поставленного на европейском винограде.
В критических статьях и художественных произведениях Таха Хусейна египетская литература последовательно переживает:
- возрождение — когда Таха утверждает самоценность человеческой личности и строит антропоцентрическую модель художественного мира, обращаясь при этом за художественным опытом к трудам классиков древнеарабской литературы (многочисленные критические статьи и обзоры древнеарабской и современной литературы);
- просвещение — когда он возводит этическую, просветительскую, воспитательную функции литературы в число основных функций (литературоведческие работы); уже современники Хусейна отмечали удивительное сходство его жизненной и творческой программы с воззрениями Вольтера (сборник диалогов «Тернистый рай»);
- романтизм — когда Таха активно разрабатывает жанр новеллы, обращая пристальнейшее внимание на героя-бунтаря, противостоящего среде и сеющего вокруг себя бурю («Зов горлицы»), а еще — когда активно защищает своеобразие и самобытность национальной египетской Литературы, призывая бережно сохранять язык и культуру древнейшей нации;
- реализм — когда центром художественного повествования писатель делает изображение реальности в ее причинно-следственных связях и обусловленностях, разрабатывая новый для египтян жанр повести и приближаясь к воплощению сложнейшего европейского жанра — романа (автобиографическая повесть «Дни»);
- ну и, собственно, модернизм — когда в последних критических работах он призывает отказываться от старых, косных традиций, и литературных, и социальных, и политических, и взывает к активному строительству новой жизни, новой литературы, нового государства («Беседы по средам»).
Всего лишь одна человеческая жизнь — и сделана вполне современная литература, коррелирующая с мировой по всем основным художественным параметрам.
И таким бывает модернизм.